22 сентября 2021 г.
Авторы ЛАИМА и ЛАИМ
Редактор ЛАВИААНА
От ЛАВИААНЫ:
Диалог между всеми частями себя начинается с контакта, в котором не проявленное нашим сознанием расцветает проявленностью наших озарений о его присутствии. Пониманием, что наша, на время забытая, полноценность прорастает сквозь земное время и пространство. Она с нами. И у нее своя история, иногда мешающая нам, как прежде, быть единым.
Вот он миг единения и слияния! Кто бы что ни говорил, ни предлагал, ни обещал. Правда здесь, сейчас, со мной! Я хочу показать вам трепетную историю, написанную жизнью ЛАИМ и ЛАИМЫ, в которой проявленному и не проявленному удалось переступить условия дуальности, растворить условности, и позволить звучать любви в музыке и музыке в любви!
ЛАИМА И ЛАИМ:
Уставшие листья, неслышно срываясь с веток, кружили по воздуху и ложились под ноги прочитанными письмами. Осень… Он любил осень. Он пришел в этот мир осенью и осенью ушел. Как потом сказал ей: «Просто устал. Да и сделал здесь все, что хотел… Ну, почти все.»
«Потом» — это когда оттуда достучался до нее, заставив искать ответы на многие вопросы, о которых она даже не задумывалась раньше. И сейчас она сидела на скамейке в чужом городе, за две с половиной тысячи километров от своего родного. Хотя, чужим он ей вовсе не казался. Это ЕГО город, город его детства и юности. И хотя она пришла в этот мир через 20 лет после него, каким-то непостижимым образом она помнит фрагменты из его детства, будто незримо ее душа уже тогда была с ним… Или часть ее души была с ним? Или в нем? Или… Ох уж эти загадки души!
Она понимала, что оказалась здесь сегодня не случайно. Событийность последних нескольких дней удивительным образом складывалась так, чтобы привести ее сюда. Как-будто он хотел через нее что-то осознать… Или исправить… А может, просто забрать себя отсюда? При этой мысли она почувствовала, прилив теплых, родных энергий в сердце, и легкое, почти невесомое, прикосновение к щеке, как будто на ней распустилась ромашка. Затем другая щека ощутила то же самое.
– Что это? – спросила она, сама, не понимая, к кому обращаясь.
– Я целую тебя, – услышала она в сердце, и в следующий момент на ее губах распустилась хризантема. Все тело стало заполняться знакомым теплом. Эти энергии она бы не спутала ни с чьими другими! Ведь это были и ее энергии тоже. В те моменты, когда она так явственно ощущала его, она оказывалась дома. Неважно, где она находилась географически – с ним рядом она была дома. И все казалось таким простым, понятным и правильным.
– Любимый! – она почувствовала, как по позвоночнику стал подниматься горячий поток. Он вливался в сердце, открывая и расширяя его, и изливался из сердца мощными струями, фонтанируя во все стороны на несколько метров вокруг. Ей показалось, что еще чуть-чуть – и посреди поздней осени, в радиусе ее скамейки зацветут деревья и закружат бабочки.
– Почему я так редко ощущаю тебя вот так? Почему нельзя чувствовать и слышать тебя всегда?
– Почему нельзя? Можно! Просто ты все время ищешь меня где-то вовне. А я здесь, с тобой. Я в тебе. В твоем сердце. И потом, ты все-таки продолжаешь сомневаться. А с каждым сомнением ты отодвигаешь меня, воздвигая между нашими энергиями стену. От этого ты еще меньше слышишь меня в своем сердце и еще больше сомневаешься.
Она вздохнула.
– Да, это правда, прости, временами сомневаюсь.
– А ты закрой глаза… Я сейчас прямо перед тобой, близко-близко…Ты можешь ощутить меня под своими ладонями.
Она закрыла глаза, и тотчас же увидела его перед собой. Правда, она все еще не могла растождествить его с его земным образом. Она понимала, конечно, что это всего лишь оболочка, но она так точно выражала его суть! Особенно глаза и голос. И в той, другой их жизни, у него были эти же глаза. Руки медленно скользили по его едва ощутимым очертаниям, казалось, он приобретал все большую плотность.
– Ой! – она невольно отдернула руку, потом снова приложила к месту, условно, в районе бедра, аккуратно нащупывая какой-то шрам. – Надо же, у меня тоже шрам в этом месте на теле, только, с другой стороны. Прикольно, да?
Но в ответ она почувствовала, как он напряженно смотрит на нее.
– Хорошо, что ты не помнишь.
– Что? А, это когда мы… Или нас…
– Да. Но давай не будем об этом сейчас.
– Ну хорошо, но ведь не за тем же ты меня привел за две тысячи километров от дома, чтобы целоваться здесь на скамейке?
– Не только за этим. – Она почувствовала, как легкий ветерок нежно погладил ее волосы, хотя погода была удивительно тихой и безветренной.
– Видишь ли, здесь осталось что-то, что я не могу забрать сам, без твоей помощи. Здесь для меня остались закрытыми несколько дверей, и я понимаю, что их необходимо открыть.
– Конечно, Любимый, я помогу. Как же иначе? Мы же – одно целое!
– Да, мы одно. Только ты – лучшая его часть! – и на ее губах снова расцвела хризантема.
– Ну, это спорно, – улыбнулась она. – Ладно, давай ближе к делу. Итак, где первая дверь? Какая она? Ты можешь ее открыть сейчас?
– Да, это белая дверь, похожа на дверь в больничной палате. Я открываю и вхожу. За этой дверью грань, переход. Это момент моего ухода из этой жизни. И это морг.
– Что ты чувствуешь? Почему морг? Что ты там оставил?
– Это было шоком для меня тогда. Уход был скоропостижным, и я не успел подготовиться. Страх и непонимание. Вроде все так же, и не так. А что не так – не понимаю. Вижу себя со стороны, со мной что-то делают, а я бессилен. Я больше не влияю на ситуацию.
Она почувствовала, как нарастает напряжение в нем.
– Все хорошо, Любимый, я с тобой. Я держу тебя за руку. Что дальше?
– Кладбище… Они все стоят, а я кричу, что я вот он, я здесь. Меня не слышат, не видят. Жуткое чувство одиночества и … предательства.
– Предательства?
– Да, я чувствую именно это. Как будто они все меня бросили. Я очень-очень долго продолжал существовать на кладбище. Я не ушел сразу. Я не мог найти путь. Я не знаю, сколько точно это продолжалось по земному времени, но это было долго. Пока, наконец, в какой-то момент открылась дорога, и тогда я ушел. Но я до сих пор содрогаюсь, вспоминая этот отрезок моего существования.
– Понимаю. Сейчас мы с тобой высветим все части твоей застрявшей энергии в больнице, в морге, на кладбище. Видишь их все? Как ты их видишь?
– Как прилипшая жвачка, обваленная в пыли и мусоре.
– Очень хорошо. Теперь направим на эти застрявшие куски поток яркого, чистого, исцеляющего света, из наших же с тобой сутевых энергий. Посмотри, как эта жвачка, очищается, плавится под этим светом, и через выставленные фильтры все застрявшие части энергий возвращаются в свой Источник, все до капельки.
И они увидели, как поток, словно из тысячи переливающихся на солнце мыльных пузырей, по спирали поднимался в Вертикаль, сливаясь со своими родными энергиями. И через несколько мгновений она увидела Любимого, будто расширившегося в объеме, к тому же его бирюзовый цвет приобрел насыщенность и интенсивность.
– Что ты сейчас чувствуешь?
– Мне словно захотелось сделать такой глубокий вдох, который долгое время не получалось сделать. А теперь получается!
– Замечательно! Готов подойти к следующей двери?
– Готов.
– Ты ее уже видишь? Какая она? Что за нею?
– Это дверь моего дома, где я жил последние годы с женой, – он вздохнул, и она снова почувствовала, как что-то тяжелое легло на сердце. – Все дело как раз в ней.
– Что ты чувствуешь к ней?
– Заглядывая в этот уголок своей души, я чувствую обиду… Причем не только за эту жизнь. Это не первая наша встреча. Я не хотел снова встречаться с этой Сущностью в этой жизни. Но мы должны были снова воплотиться, чтобы развязать свои узлы. А вместо этого, завязали их еще туже.
– Что именно приносит тебе боль?
– Ложь. Сплошная ложь. Во всех жизнях.
– С ее стороны?
– С обеих… Я искал любовь. Я искал тебя… И в ней тоже. Мне казалось, я любил ее. Но сейчас это все видится обманом и самообманом. Она не понимала меня ни как человека, ни, тем более, как душу. Дальше измены… Дальше одиночество вдвоем.
– Она оказалась не той, какой ты ее представлял вначале?
– Да.
– А сейчас постарайся ответить честно – на кого ты чувствуешь обиду? На нее или на себя? Может быть, не ее вина, что она оказалась не соответствующей твоим ожиданиям? Виновата ли она в том, что была другой, такой, как есть, но не такой, как ты хотел видеть?
– Да, я понимаю, о чем ты.
– Просто позволь ей быть такой, какая она есть. И, если вы и не справились с чем-то в ваших отношениях, вы старались. Оба. Вы сделали, что смогли… Верните друг другу все, что накопили в воплощениях и отпустите, наконец, с благодарностью и облегчением!
– А это, оказывается, очень просто, – вздохнул он с облегчением.
– То место, где были обиды, что там сейчас?
– Я убрал камни обиды, и из-под них заструился живой родник.
– Вот и славно!
Они оба почувствовали, как их самих стало больше. Бирюзовость их энергий стала глубже и многослойнее и приобрела позолоченность.
– Следующая дверь. Открываем?
– Да… Нет… Подожди…
– Что?
– Не знаю. Меня будто всего сковало… За этой дверью боль… и страх… и еще что-то такое, что я запрятал, закапсулировал глубоко в себе несколько воплощений назад, чтобы не помнить, не знать, не думать. Но подсознательно я всегда чувствовал это в себе. Я всячески избегал мыслей об этом, так как понимал, что один, с уровня человека, я с этим не справлюсь. Я и сейчас не уверен…
– Любимый, теперь ты не один, теперь мы вместе! В разных измерениях, но вместе! Мы пришли к этой точке осознания себя и нам теперь ничего не страшно. Так ведь? Хочешь, я открою ее?
– Нет, я сам.
– Хорошо.
– Это тяжелая средневековая дверь… Я стою на берегу моря. Оно стало бесцветным. Мир померк. Все напрасно. Бессмысленность и бессилие пустого мира. Все тлен. Я – тлен. То, что сияло смыслом, оказалось пустым. Я виноват. Я… Я….
Она почувствовала, как вместе с ним погружается в бездну с темной жижей, глубже, глубже… Уже сдавило сердце и горло, и становится нечем дышать, и кажется, еще несколько мгновений, – и бездна поглотит их с головой. Бездонность страдания и боли…
– Я не понимаю, объясни, – почти беззвучно произнесла она.
– Я предал тебя, понимаешь!? Ох, какая же это нечеловеческая тяжесть! В той жизни я выбрал не тебя, я выбрал свою Музыку. Но не в обычном смысле, а в самом высоком. Мне казалось тогда это единственной непреходящей ценностью и смыслом. Мне казалось это выше Любви. Но когда я потерял Любовь, рассыпалось все. С утратой тебя, женской Любви, сиять перестала и Музыка. Она стала болью. Я отключился от той части души и от чувств.
Дышать становилось все труднее, в ее глазах начало темнеть. Она еще не все понимала, но смутные воспоминания на уровне энергий стали заполнять и сгущать воздух. Но когда он извлек из сердца кристалл, всю светимость их сути, и протянул его на руке, ее охватил такой страх, которого она, кажется никогда не испытывала. Это было похоже на страх смерти Духа. Но самым ужасным было то, что она не знала, что делать. Она не находила слов. Их просто не было…
– Послушай, Любимый, – робко начала она, почти не дыша, – ни в одном уголке моей души нет ни капли обиды на тебя, что бы там ни произошло с нами в прошлом…
– Это не то! – закричал он сквозь слезы.
– Это был просто такой опыт…
– Не то!
– Я люблю тебя…
– Не то!
– Нет ничего, что бы я не смогла простить тебе…
– Ты не понимаешь! Я сам не могу простить себя! Как это могло вообще произойти?! Зачем мы здесь? Нет, нет… Наша любовь не может иметь такую цену! Это было безумием – нести ее сюда, в эти пространства. Ей нет здесь места. И как? Как ты, такая хрупкая и ранимая, как ты смогла не сломаться? После всего?
Она не знала, что ответить. Она никогда не теряла связь с их сутевым настоящим. Ее безусловная любовь никогда не переставала быть. Вопреки всему она хранила и несла в себе то небесное пламя, что на мужском сознании в какой-то момент остановилось от неприемлемости, абсурда и противоестественности этой среды.
Он держал на вытянутой руке их сердцевину, их кристалл сознания, и, казалось, еще мгновение и его пальцы разожмутся и тогда… Она вдруг вспомнила, что нечто подобное было в этой ее жизни. Она не успела тогда, и случилось непоправимое. Непоправимое? Нет, нет! Нет ничего непоправимого!
– Слышишь, Любимый? НЕТ НИЧЕГО НЕПОПРАВИМОГО!!!
– Нет ничего непоправимого, – стал повторять он за ней, как бы нащупывая в этой фразе опору для себя.
– ВСЕ МОЖНО ИСПРАВИТЬ!
– Все можно исправить…
– Да, да! И мы все исправим с тобой. – У нее вдруг появилась надежда и силы. – Обними меня. Давай поднимемся к нашей Сути… Выше, выше. Еще выше…
И они поднялись туда, откуда пришли. И они слились в единое и неразделяемое. И они стали тем, чем являлись всегда – Сутью, по форме напоминающей синее крыло из струящегося морского шелка. У нее просто дух захватило от невыразимой ничем человеческим силы, глубины и пронзительности этой Любви, готовой излиться дарением, на грани потери, на грани жертвенности, транслирующей себя на все окружающее пространство. Они стали собой – они стали этой Любовью. Любовью, которая даже не осознавала своего величия, просто потому что не знала другого способа существования.
– Любимый, давай попробуем все перепринять теперь, с этого уровня, уровня нашей Сущности. Спустись к человеку, покажи ему это.
– Да, я захожу в себя со стороны моря, доношу до своего сознания, что ничего непоправимого нет, ошибок нет – есть путь, есть замыслы на этом пути. Я понимаю теперь, что Музыка – это одно из проявлений Любви и, пожалуй, одно из оправданий этого мира.
И они понесли наверх свой исполненный замысел – принесение небывалой еще здесь, на Земле, глубины Любви. И, словно обратный ток, вверх заструилось плетение изысканного кружева, тонкого и легкого, будто становясь новой Вертикалью, новым творением.
Их кристалл засиял с новой силой в их общем сердце. И зазвучала музыка. Их музыка. Сначала так робко, как будто извиняясь за то, что в какой-то момент стала болью, потом все ярче и радостнее. Она словно вплеталась звучанием тончайших струн в их ткущееся вверх кружево, придавая ему невообразимые оттенки новых смыслов.
И она увидела Любимого таким, каким помнила изначально – сияющим ослепительно бирюзовыми оттенками с синими и золотыми переливами, с открытым сердцем, из которого непрестанно струились Любовь и Музыка. Любовь в Музыке. Музыка в Любви. Она могла бы любоваться этим вечно!
Наступила тишина – в уме, в сердце, в городе, во Вселенной. И сквозь эту тончайшую тишину золотистой паутинкой протянулась нить звучания его голоса.
– Любимая, я…
– Я знаю. Не надо слов.
Две энергии снова соединились в одну. Книга раскрыта, и веером страницы отдают новосозданный узор, обогативший эти пространства на одну милосердную и бесконечно сочувствующую искорку совершенства небывалой здесь Любви…
Она поднялась со скамейки и пошла по тротуару. Под ногами шуршали листья, а на ее щеках, висках, на ее улыбке, словно взмахи невесомых крыльев бабочек, одна за другой, распускались ромашки и хризантемы…
Консультации ЛАВИААНА: https://laviaana.com/konsultatsii/
Отзывы о сайте: https://laviaana.com/kommentarii-o-sajte/
Отзывы о консультациях: https://laviaana.com/otzyvy-o-konsultacziyah/
Отзывы о Ключах: https://laviaana.com/otzyvy-o-energo-informaczionnyh-klyuchah/
Ссылка на словарь Терминов публикаций: https://laviaana.com/terminy-nashih-publikaczij/
Ссылка на словарь Терминов глазами энергий: https://laviaana.com/terminy-glazami-energij/
